РуEn
Комментарии Блажея Бернарда Райсса для делового издания "РБК" по теме "что такое цифровая фабрика"

21 сентября 2016

«Мы зачем оцифровываем что-либо? Чтобы понимать, где мы находимся, быстрее реагировать на изменения рынка – в итоге больше зарабатывать. Но если люди зарабатывают на недоплате налогов, им не нужна прозрачность и стройность бизнес-процессов, совсем наоборот». 

Между цифровой фабрикой – способом организации предприятия в ХХI веке – и автоматизированным производством ХХ века – пропасть, утверждают петербургские участники четвертой промышленной революции. Автоматизация во многих случаях заключалась в покупке дорогого оборудования и подключении ERP-, MRP-систем без изменения сути процессов. «Неэффективные ручные процессы часто переносятся в информационное поле без оптимизации, что не дает бизнесу никаких преимуществ. Переход же к цифровым фабрикам открывает возможность глубокой трансформации бизнеса», – объясняет директор департамента ИТ и ОМ компании BIOCAD (биотехнологическое производство) Евгений Почкаев.

Неготовность к радикальным переменам – важная причина того, почему российская промышленность медлит с переходом на цифровые технологии. В Петербурге единицы компаний осуществляют такой переход. Результаты, которые они получают, говорят в пользу безальтернативности «цифры».

Всезнайка и предсказательница

«Типовые системы автоматизации собирают сырые данные – raw data, которые сами по себе не приносят никакой ценности бизнесу, не несут никаких знаний. Цифровая фабрика позволяет перейти к business intelligence – формированию знаний на основе собираемой информации», – формулирует Евгений Почкаев главный, на его взгляд, признак предприятий нового типа.

«Сейчас мы можем перевести модель всего производства «в цифру», проанализировать различные его параметры: например, расположение оборудования, размер склада, внутреннюю логистику, методы транспортировки и пр. Модель позволит нам подобрать оптимальное сочетание параметров для минимизации производственных потерь, как временных, так и денежных, – продолжает он. – Таким же образом подбираются оптимальные планы загрузки оборудования, циклы его обслуживания. В результате мы устраняем «муды», которые не видны при «ручном» анализе». Как подчеркнул Евгений Почкаев, «это самые простые примеры, иллюстрирующие начальные ступени работы цифровой фабрики; по тем же принципам она решает в случае BIOCAD на порядок более сложные задачи».

Эксперты рассказывают: если типовая автоматизация позволяет собрать информацию о прошлом – например, о сезонных перепадах в поставках – то цифровая фабрика, «обдумывая» полученную статистику, выдаст своим владельцам точный график сбоев на будущий сезон. Умные системы также умеют показывать значения цен на продукцию предприятия, которые окажутся выигрышными на фоне будущих цен конкурентов.

Тотальная слежка

«Даже если на заводе стоят станки-автоматы с цифровым программным обеспечением, это совершенно не говорит о наличии цифровой фабрики, - описывает специфику цифрового производства генеральный директор петербургского завода TPV CIS (собирает телевизоры международных брендов) Блажей Бернард Райсс. – Оцифровать можно и полуавтоматические, и ручные операции, которых на нашем предприятии довольно много. Наоборот, работа автоматов, не связанная в единую систему, не является цифровым производством».

Как подчеркивает Блажей Бернард Райсс, «в корне цифрового предприятия – диспетчеризация и traceability, то есть отслеживание каждого продукта на всех этапах жизненного цикла». «Вы следите за изделием еще на той фазе, когда оно является разрозненными компонентами на вашем складе, и далее видите, как детали кладут на линию, каким образом их собирают, куда и когда отправляется готовый продукт, – поясняет он. – При желании можно видеть изделие до самой его смерти».

При этом оцифровка компонентов и оборудования – дело относительно нехитрое; сложнее всего – оцифровывать человеческие действия, – добавляет Блажей Бернард Райсс. Человека надо вписать в систему либо расширить систему так, чтобы он туда вписался. Также надо предусмотреть т.н. idiot proof – защиту от идиотов, то есть от нестандартных (подчас совершенных из лучших побуждений в стремлении внести творческий вклад в процесс) действий людей, создающих проблемы в цифровых системах. «Наш большой плюс по сравнению с другими игроками в сборочной индустрии в том, что мы смогли гармонично совместить людей с цифровыми технологиями», – отмечает представитель TPV. Таким образом, стандартизация действий персонала и сокращение потерь от «человеческого фактора» – важный побочный эффект оцифровки.

Можно сбиться со счета

Возможность получать развернутую аналитику о производственных процессах, отслеживать их онлайн, сразу видеть дефекты – технические и управленческие, – улучшает результаты деятельности промышленной компании по всем направлениям, – рассказывает президент – генеральный конструктор холдинга «Ленполиграфмаш» (производитель полиграфического оборудования и ПО, главным образом, для оборонного комплекса) Кирилл Соловейчик. «Готов показать вам ту отчетность и аналитику, которую система каждое утро посылает мне прямо на смартфон – это впечатляет! – заметил он. - Я могу увидеть в режиме реального времени, какой рабочий, на каком станке, какую операцию и для какого изделия сделал. Причем это активно-адаптивная система: она и получает информацию о процессах, и корректирует их».

Речь идет об электронной системе производственного планирования и диспетчеризации собственной разработки «Ленполиграфмаша», которую компания поставляет на рынок и применяет у себя. По словам Кирилла Соловейчика, это сложный программно-аппаратный комплекс, который интегрирует многие подсистемы и оборудование – обрабатывающие центры с функциями прямой и обратной связи, сканеры штрихкодов, электронные устройства типа смартфонов, с которых отправляют информацию инспекторы ОТК, и т.д. «Применение таких систем дает рост качества продукции, прозрачность и качество управления производственным комплексом, качество планирования, возможность повысить загрузку людей и оборудования, принципиально сократить непродуктивные потери. Но как корректно оценить эффективность внедрения сложного промышленного IT в деньгах – это вопрос, для ответа на который пишутся докторские диссертации, – отметил Кирилл Соловейчик. – Можно ответить, например, так: все компании, входящие в мировой топ-500, делают это – среди них нет ни одной, не использующей цифровые технологии управления производством. Или другой критерий – я увеличиваю выручку, иногда эволюционно, иногда революционно, не увеличивая численность работников и количество единиц оборудования». То, что «цифра» повышает показатели производительности труда, – несомненно.

Блажей Бернард Райсс оперирует количественными оценками, рассказывая о состоянии дел на разных участках предприятия до и после «цифры». «Я потратил полгода на оцифровку склада компонентов, даже временно перенес туда свой офис, – рассказывает он. – У нас периодически получалось, что склад полный, а производить не из чего: нужные компоненты попали не на те места, где должны были бы находиться, и найти их не представлялось возможным. Мы сперва выявили все причины возникающих сбоев, потом разработали алгоритм движения компонентов и закрепили его соответствующим программным решением». «Теперь каждому виду деталей присваивается числовой код, соответствующий определенным ячейкам на складе, и система просто не пускает детали на чужие места, – подытоживает он. – В результате, если раньше время простоя линии из-за отсутствия комплектующих составляло 3 часа в неделю, то теперь составляет 3 минуты в месяц. Стоимость деталей, находящихся не на своих ячейках, оценивается, по отчету наших аудиторов, в 700 рублей при стоимости склада в 19 млн долларов, то есть доля складских ошибок теперь ничтожно мала». «А без цифровых технологий этого добиться невозможно, – подчеркивает Блажей Бернард Райсс. – То есть можно добиться, увеличив вдвое численность персонала на складе, но мы ведь совсем не к этому стремимся».

Другой кейс из практики TPV – в результате оцифровки линии тестирования готовой продукции число сотрудников этого участка линии сократилось с 13 человек до нуля – линия тестирует собранные телевизоры самостоятельно и останавливается при обнаружении какой-либо проблемы. Это дало предприятию возможность сократить общее время выпуска единицы продукции и повысить общую эффективность производства в 5 раз.

По словам Евгения Почкаева, на разных участках работы компании внедрение «цифры» решает совсем разные задачи, которые в одних случаях сводятся к точечной оптимизации, а в других – к формированию технологического отрыва. Одной из наиболее заметных трансформаций, производимых в бизнес-процессах BIOCAD цифровыми технологиями, стала оптимизация молекул в виртуальной среде. «Связывая IT с биологией, химией, математикой, мы моделируем сложные молекулы и можем предсказать, как они будут действовать в организме пациента. Стандартный же процесс оптимизации проходит через повторяемые эксперименты в «мокрых» лабораториях и требует вложения огромного количества времени и денег», – рассказал Евгений Почкаев и подчеркнул: цифровая оптимизация сокращает временные затраты на отдельные процессы в сотни раз. «Вообще же, любой эффект может быть оценен только в перспективе, мы еще в процессе перехода к цифровой фабрике, – добавил он. – В чем мы точно уверены, так это в том, что сможем существенно сократить время вывода новых препаратов на рынок, что в перспективе позволит нам первыми в мире создавать уникальные препараты. Безусловно, это скажется и на их стоимости, сделав биопрепараты более доступными».

Один из представителей фармы заметил, что компании, переходящие на цифровое проектирование и производство лекарств, могут добиться экономии затрат в тысячу раз. Поскольку речь идет о трансформации способа производства, сопоставимой с заменой ручного труда механизмами, то такая оценка не выглядит абсолютно фантастичной.

Страшные требования, сильные гарантии

Собственно, к экономической эффективности предприятия преимущества «цифры» не сводятся – она формирует новую эру производственных возможностей, а значит, и новую модель отношений «поставщик – производитель – потребитель». «Ключевая характеристика производства XXI века – в том, что это массовое производство индивидуальных изделий, – считает директор по консалтингу «Консист Бизнес Групп» Вячеслав Солопов. – Поскольку цифровые технологии позволяют переналаживать оборудование «на лету», то можно выпускать изделия с разными свойствами в рамках одной партии». «Один клиент заказал на крупном заводе в Китае нестандартное изделие (аккумулятор нестандартной емкости с нестандартными размерами корпуса), – иллюстрирует он свой тезис. – И поскольку это современное предприятие, применяющее цифровые технологии, разница в цене в сравнении с серийными продуктами составила всего 17 долларов при цене продукта порядка 300 долларов, а срок изготовления – три дня. Я не представляю, сколько бы стоило выполнение такого заказа на крупном российском предприятии и как долго оно бы длилось».

«Цифровая надстройка в связке с промышленной робототехникой и аддитивными технологиями позволяет оперативно переконфигурировать производство под новые продукты, – поясняет заместитель директора исследовательской группы «Конструирование будущего» Наталия Андреева. – Огрубляя, можно сказать, что именно цифровая фабрика нивелирует эффект масштаба и теоретически делает рентабельным производство не только малых серий, но и полностью индивидуализированных продуктов».

Понимая уровень новых технологических возможностей, заказчики повышают требования к производителям – это выражается как в индивидуализации продукции (сделайте «под меня»), так и в росте числа параметров, соблюдение которых должен гарантировать поставщик. «Для нас переход на цифровые технологии – это не вопрос экономической эффективности, выражаемой в сокращении издержек, росте производительности и так далее, – рассказывает генеральный директор НПО по переработке пластмасс имени «Комсомольской правды» (производитель полимерных изделий) Сергей Цыбуков. – Для нас это вопрос жизни или смерти». «Мы вынуждены браться за технические изделия с заданными свойствами, то есть гарантировать клиенту большое количество сложных параметров, – объясняет он. – Человек не может этого добиться вручную».

«Если вы придете на презентацию нашего цифрового участка, то увидите инновационное изделие под названием «козырек», – приводит пример промышленник. – Это обычный на вид козырек для светофора Российских железных дорог. Но на самом деле это произведение искусства». «Требования заказчика такие страшные, а гарантии с нашей стороны – такие сильные, что изготовление по силам только виртуозам, – продолжает он. – При постановке такого изделия на поток необходим цифровой продукт, контролирующий всю цепочку проектирования и производства, иначе незначительная, почти не различимая техническая погрешность через пять лет сведет на нет наши усилия». Как поясняет Сергей Цыбуков, пока производить изделия с заданными свойствами требуют единицы российских крупных заказчиков. Но при этом весь мир плавно движется к новым бизнес-моделям.

«Сложные клиенты стремятся перейти на модель обслуживания жизненного цикла продукта. Поставщик должен отвечать не за одну деталь, а в составе консорциума поставщиков – за все изделие целиком на протяжении 20-25 лет. Если изделие не выдержало в процессе эксплуатации этого срока, вам придется его менять. Без цифровых технологий вы не докажете, что это была ситуация неправильной эксплуатации, а не производственный недочет, и также вы не сможете без них быстро устранить поломку», – говорит промышленник.

Пока его компания открывает первый цифровой производственный участок, где моделируются сложные конструкции и материалы. «Но наша долгосрочная задача – делать все в «цифре»: от моделирования и проектирования до расчета себестоимости и управления станками», – утверждает Сергей Цыбуков.

Дело в деньгах, но не только

В петербургских промышленных компаниях внедряются важные элементы цифровых фабрик, но цифровое предприятие полного цикла пока не построено нигде – к этому сводятся оценки всех собеседников «РБК Петербург». Впрочем, и случаев, когда внедрены значимые элементы цифрового производства, в Петербурге, как и во всей России, немного, считает Вячеслав Солопов. «Промышленность пока, к сожалению, не является лидером перехода на «цифру», – утверждает он. – Лидируют, пожалуй, торговля и сфера услуг, потому что там короче цикл и выше маржа. Для производственного предприятия инвестиции в создание цифровой фабрики составят миллионы долларов, а окупаемость будет не такой быстрой».

Необходимость больших инвестиций – действительно, важный, но, наверное, не главный барьер. «Это вопрос состояния души российских бизнесменов, – считает Блажей Бернард Райсс. – Скажем, не все сегодня согласятся на то, чтобы бухгалтерская и управленческая отчетность предприятия была единой. Оцифровка же отдельных действий – скажем, покупка одного-двух цифровых станков, не интегрированных в системы управления, – это непродуктивный путь». «Мы зачем оцифровываем что-либо? – рассуждает топ-менеджер TPV. – Чтобы понимать, где мы находимся, быстрее реагировать на изменения рынка – в итоге больше зарабатывать. Но если люди зарабатывают на недоплате налогов, им не нужна прозрачность и стройность бизнес-процессов, совсем наоборот». «Цивилизованный обеленный российский бизнес приходит к оцифровке производственных процессов уже сейчас; ему для этого хватает и денег, и компетенций», – резюмирует он.

«В той или иной степени многие наши партнеры в российской фармацевтической отрасли двигаются в сторону автоматизации, – делится наблюдениями Евгений Почкаев. – Но, к сожалению, во многих российских компаниях, и не только в фарме, превалирует подход к автоматизации ради автоматизации. Успешным считается внедрение автоматизированной системы управления производством, когда люди уложились в сроки и в бюджет. Меня это удивляет: потратили несколько миллионов долларов, и весь эффект заключается в том, что проект наконец завершился».

Но в итоге все – и в фарме, и в других отраслях – создадут цифровые фабрики, уверен Евгений Почкаев. «Или промышленные компании перейдут к цифровому производству, или их вытеснят с рынка высокотехнологичные игроки, – поясняет он. – Консерватизм останется разве что в уникальном hand-made-производстве (который и формирует его основную ценность), а для всех остальных переход на цифровые технологии безальтернативен».

И хотя петербургская промышленность пока погрузилась в океан цифрового производства только по щиколотку, опыт первых компаний, идущих по этому пути, – таких как BIOCAD, – достаточно интересен для того, чтобы его изучать и тиражировать в других российских регионах, полагает Вячеслав Солопов. 

Ссылка на материал

И к другим новостям

Резюме