РуEn
"Торг здесь неуместен, эмоции тоже"

29 сентября 2016

В 2016 году петербургский завод TPV, сыграв на окончании льгот на пошлины по ввозу электронных компонентов для калининградской ОЭЗ, получил контракты на сборку телевизоров нескольких B-брендов. Именно диверсификация, говорит генеральный директор TPV CIS Блажей Бернард Райсс, основанная на пристальном анализе рыночных данных, позволяет заводу оставаться устойчивым. Следующий шаг — расширение типов выпускаемой продукции в отрасль IT и телекоммуникаций.

BUSINESS GUIDE: Какова модель работы завода сегодня?

БЛАЖЕЙ БЕРНАРД РАЙСС: Это стандартная контрактная бизнес-модель. Наш завод в состоянии контролировать весь цикл создания продукта с момента производства компонентов в Азии или Европе до момента поставки его в конечную точку (end-to-end service). В начале 2015 года мы окончательно внедрили after-sales service и полностью замкнули цепочку.

BG: Сколько с завода уезжает телевизоров Philips и иных, другой электроники?

Б. Р.: Я таких цифр вам не дам, так как это нарушает клиентские интересы. Модель CMS (contract manufacturing services, контрактная сборка. — BG) подразумевает производство конкурирующих между собой брендов. Суммарно завод сейчас выпускает 8 тыс. телевизоров в сутки. Полная мощность — около 12 тыс. в сутки, или 2,2 млн единиц в год.

В этом году мы стали работать с B-брендами. Я ждал апреля 2016-го, так как знал, что калининградская ОЭЗ прекращает свое существование в части беспошлинного ввоза компонентов, и готовил к этому моменту диапазон услуг на заводе. Раньше у нас не было аргументов для разговора с теми же Dexp, Doffler или Haier, потому что разница в доставке компонентов, скажем, для самого массового телевизора 32 дюйма при цене в 100-120 долларов была в среднем пять долларов на единицу. Сейчас это 50 центов, но и она выравнивается на этапе доставки готового изделия.

BG: Вы только у Калининграда забрали долю?

Б. Р.: Еще у минского "Горизонта". Но там другие проблемы — они не работают с качеством. Мы нашли общий язык с клиентами, которые следят за "чистотой" бренда. Наверное, на данный момент это вся основная конкуренция.

BG: Если оценивать рынок потребительской электроники в целом, каково сейчас соотношение импорта и внутренней сборки, какова степень локализации российских подразделений?

Б. Р.: Если мы говорим про телевизоры, то около 85% объема продаж собирается здесь. 15% — это те бренды, которые не решились на локализацию из-за сжатия рынка, и сегмент, который никогда не будет локализован, high-end (телевизоры "элитного" класса, реализующиеся поштучно, но занимающие достаточно большую долю рынка в деньгах. — BG). В других сегментах эти цифры отследить сложно. Например, в IT до сих пор подавляющая доля "серого" импорта. То же касается аксессуаров для мобильных устройств.

Уровень же локализации увеличивается в основном за счет новых требований федеральных законов: они говорят о том, что если ты участвуешь в тендере госкомпаний и твой продукт не произведен в России, то к цене прибавляется 15%, что делает продукт заведомо неконкурентным.

BG: Но когда нет местных компонентов, это невозможно физически.

Б. Р.: Много что возможно локализовать. Но пока нет точных требований к "глубине локализации", никто не будет спешить инвестировать в производство компонетнтов в России. Логичнее начать с локализации электронных блоков. Тут требуется оборудование для поверхностного монтажа (SMT), полного цикла пайки и тестирования. Стоимость одной такой линии составляет от миллиона долларов.

По некоторым отраслям, например из телекоммуникации, к нам на завод уже пошли запросы — люди готовятся к "пакету Яровой". Мы тоже внимательно отслеживаем, какие требуются узлы, и будем активно работать с телекоммуникацией и IT.

BG: У вас сейчас вообще есть компоненты российского производства?

Б. Р.: Конечно! Упаковка!

BG: Не так давно губернатор Псковской области направил президенту письмо с предложением повысить ввозные пошлины на готовую продукцию с 14 до 60%. Ваше мнение?

Б. Р.: Я согласен с подходом, не согласен с цифрой. Пошлина, которая мотивирует на внутреннее производство, но не бьет по конечному потребителю, — 30-35%. Свыше того создаются нерыночные условия, схемы для получения "серых" доходов. Для каждой группы товаров надо проводить отдельные исследования, чтобы получить ставку, которая инициирует импортозамещение, а не убивает рынок. Торг здесь неуместен, эмоции тоже.

BG: Андрей Турчак лоббирует интересы конкретного производителя — GS Group. Думаете, они смогут выйти в ОЭЗ "Моглино" с конкурентной продукцией?

Б. Р.: GS известен тем, что умеет работать с государственной поддержкой. То, что они сделали в Гусеве в Калининградской области, получив огромные субсидии от государства, с точки зрения бизнеса — крайне неразумное решение. Мы должны понимать, что основную часть в нашей индустрии занимает логистика. Логистика на гусевском заводе не может быть оправдана, даже если люди на нем будут работать бесплатно. "Моглино" — более подходящее в этом смысле место.

BG: А возможность, что сюда придет кто-то из мировых контрактных сборщиков, вы оставляете?

Б. Р.: Объемы корпоративных клиентов при нынешнем уровне пошлин не располагают к организации производства. Рынок интересен, но для того чтобы выпить пива, не всегда надо строить пивоварню.

На данный момент я не понимаю, почему не локализованы телевизоры некоторых известных японских брендов, почему в момент введения новой ставки пошлин они не решились вернуться (весной прошлого года пошлина на ввоз готовой продукции снизилась до конечной отметки в 10%, однако контрактные производители Таможенного союза добились введения так называемой "евросоставляющей" — не менее 25,5 евро за единицу. — BG). У нас есть действующие контракты с такими брендами, но контракт без конкретных заказов — пустой.

BG: Как вышло, что из всех мировых контрактников остались только вы да Jabil?

Б. Р.: Тут надо разделять ожидания, надежды на поддержку государства и реальность. Без оснований (а обещания были только на словах) надеяться на нее не стоило. Я считаю, что и в части ожиданий от клиентов работа была проведена недостаточная. Клиенту нужно показать все инструменты и цифры, чтобы убедить, что риски, связанные с переводом на локальное производство без поддержки пошлин, государства, будут как-то оправданны. Ищем кейсы под каждого конкретного клиента там, где даже он сам не видит выгоды, и доказываем ее, работая с цифрами. Это официальные данные, они всем доступны, мы просто анализируем рынок.

BG: Это работает, если вы хотите привлечь клиента. Но у Elcoteq было производство, у Foxconn тоже. Речь об их потере.

Б. Р.: У Elcoteq была бизнес-модель, основанная на адвалорной доле: ввозишь товар сюда на переработку и вывозишь обратно без оплаты пошлины и налогов. С таким колебанием курса и неточным определением локальных затрат она изначально находилась на грани прибыльности. Отсутствие диверсификации их почему-то не волновало. Тот же Foxconn работал только с одним клиентом.

BG: Вы тоже пришли с одним клиентом — Philips.

Б. Р.: Да, этот клиент нам был гарантирован. Но никто не защищает нас от рисков рынка и маркетинговой политики этого клиента. Мы отстроили на Philips все процессы и эффективность и не остановились на этом. Мы ничем не отличались от Foxconn или Elcoteq, наши ожидания тоже были обмануты. Но мы смогли быстро переориентироваться. Китайцы тем и отличаются от других, что управление изменениями у них возведено в ранг мастерства.

BG: Мои первые вопросы были о структуре бизнеса. Как глобально на примере конкретных показателей меняется бизнес TPV в России?

Б. Р.: Момент обнуления нашей истории — это 2014 год. Тогда весь рынок упал: производство сократилось с 10-11 до 5,5 млн телевизоров в год. С того момента, однако, наша доля на рынке выросла. Второе — количество клиентов: было два, стало шесть. Сейчас есть возможность разговаривать с B-брендами, а это 1,8 млн из 5,5 — больше 30%. Третье — диверсификация, в плане других индустрий: IT и телекоммуникации. Плюс, как я уже сказал, мы расширили цикл сервисов, и сейчас можем на разных его этапах предлагать конкретный продукт: заказчик может обратиться не только за сборкой, но и за доставкой комплектующих без дальнейшего производства, NPI (New Product Introduction, разработка нового продукта. — BG), и за функцией сервисного обслуживания.

В планах на 2017 год — увеличить выпуск продукции на 20% в отношении 2016-го. "Калининград" произошел в апреле, в октябре уже начинаются тендеры по объемам следующего года. Если по телевизорам, то если в этом году мы произведем 600 тыс. единиц, то в следующем — в районе 800 тыс. По IT и телекоммуникации первая задача — понять влияние новых ФЗ о локализации. Я думаю, снижение затрат при участии в тендерах должно добавить процентов десять к общему обороту.
 

Ссылка на материал

И к другим новостям

Резюме